Отправлено: 27.09.13 16:14. Заголовок: Средневековая горожанка, Англия

В средневековой Англии различие между городом и деревней не было таким резким, как в наши дни.

Горожанки, как и крестьянки, ходили за овцами и лошадьми, держали птицу и свиней, выращивали овощи и зелень в своих садиках. Они так же варили эль, как и крестьянки, также им торговали, и так же записывали этот бизнес, как правило, на своих мужей.

У горожанок было одно преимущество: городская жизнь, ориентированная, кроме ремесел, на коммерцию, открывала для женщин более широкие просторы для деятельности. Поэтому в конце 13-го века города начали оттягивать женщин из близлежащих деревень. Разумеется, тогда ни одна женщина не могла вот просто так явиться в город и начать, скажем, заниматься торговлей или ремеслом. Бюрократия и в 13-м веке не уступала нынешней, если не превосходила.

Тем не менее, чаще всего риск для женщины быть задержанной за бродяжничество оправдывался, и она ухитрялась осесть в городе. После эпидемии Черной Смерти высокие ставки оказались настолько привлекательными для крестьянок, что миграция в города стала массовой и более свободной. В Йоркшире, например, были годы, когда количество женщин, платящих налог, перевешивало количество мужчин-налогоплательщиков.

Иметь свое место на рынке, не платя за него, было большой привилегией, дозволенной только тем, кто имел городские свободы. Право это ревниво охранялось, но всегда находились лазейки, при помощи которых и женщины, и мужчины, проникали в сословие горожан. Например, в Шропшире сохранилась запись судебного дела против Родни Хилтона, который между 1293 и 1349 гг сдавал жилье трем таким «нелегальным иммигранткам», сестрам Элис, Кристине и Джулиане из близлежащей области Илли. Не сказать, чтобы это были очень благонравные женщины. Они, собственно, попались на недовесе муки и недоливе эля, которыми торговали. То, что торговки жили в городе нелегально, выяснилось в процессе. Джулиана также перетянула в город свою дочь Маргарет, профессией которой оказалась... кража овец.

Городская жизнь для очень многих женщин, перебравшихся в города в поисках лучшей доли, и в Средние века не была более милосердной, чем в наши дни. Огромное их количество жило где-то между бедность и нищетой, селясь комуннами в пригородах, в трущобах, стараясь выжить вместе. Разумеется, то же можно сказать и о мужчинах. Во всяком случае, в 1322-м, в Лондоне, толпа, ринувшаяся за продуктами и одеждой, раздаваемых доминиканцами, затоптала насмерть 29 женщин и 26 мужчин.

В конце 13-го – начале 14-го веков среди многих крестьянских девушек стало практически традицией уезжать до замужества в город в прислуги. Те, кто имел в планах вернуться в деревню, хотели не только заработать, но и обучиться вести хозяйство. Они были очень молоды, обычный возраст, в котором деревенские девушки приходили в городские дома неумехами, был 12 лет. Поэтому чаще всего их первым контрактом был контракт у родственников или хороших знакомых.

Многие выходили замуж в городе, за мужчин, которые также работали прислугой. Их контракты, как правило, предусматривали пункт, что они могут отказаться от работы во время действия контракта, если решат выйти замуж. Были определенные дни и места, когда и где заключались контракты, обычно на Рождество или день Иоанна Крестителя. Эти девушки находились в городе легально, имели контракты с хозяевами, и резво подавали на хозяина в суд, если тот нарушал условия. Например, некая Элис Шивенгтон из Лондона, швея, подала на хозяина в суд за то, что тот снизил ей контрактную плату в 16 шиллингов в год. Лучше бы она этого, конечно, не делала, потому что суд быстро выяснил, что Элис, под предлогом боли в глазах, просто прогуливала, делая часть работы на стороне. Поэтому суд поставил, что она должна вернуть хозяину некоторую переплату, а не получить с него.

Были также противоположные примеры. Неопытные молодки были большой приманкой для торговцев живым товаром. Некоторые сеньоры сторого следили за тем, чтобы ни одна служанка в зоне их юрисдикции не была принуждена работодателем заниматься проституцией против ее желания. Например, на землях епископа Винчестера любая девушка могла найти у властей защиту. А вот Элин Батлер, которую нанял в Лондон Томас Боуд, повезло меньше. Она отказалась заниматься проституцией по требованию хозяина, и он, не вдаваясь в подробности, обвинил ее в нарушении контракта. Девушка попала в тюрьму, потому что не могла вернуть полученные предоплатой деньги. В суде сохранилось только ее ходатайство о пересмотре приговора, но неизвестно, чем закончилось дело. Не секрет, что большинство городских чиновников в Лондоне ничего особенного в проституции не видела, пока бордели выполняли то, что предписывалось им законом и оплачивали свои лицензии. К тому же девушки, приехавшие в город без предварительного договора, и оставшиеся без места, зачастую находили бордель лучшим выходом, чем возвращение в деревню без гроша в кармане.

К чести Средних веков нужно сказать, что уже в 1492 году в Ковентри бордели были запрещены законом, а находящиеся там женщины определены на службу «до тех пор, пока они не выйдут замуж». Трудно поверить в наш век жестоких сердец, что горожане Ковентри устроили сбор приданого для бедняг, и организовали целую сеть помощи в обзаведении хозяйством тем, кто на этих девушках женился. А в 1546 г. лицензирование борделей и вовсе прекратилось. На торговлю женщинами перестали смотреть, как на законный бизнес.

Некоторые историки (например, Джереми Голдберг) утверждают, что годы экономического подъема после Черной Смерти сделали женщин более свободными и независимыми почти до резкого экономического спада конца 15-го века, когда работы стало не хватать, и для женщины снова стилем жизни стала роль жены при муже.

Хотелось бы верить, но факты, которые приводит Генриетта Лейзер, эту теорию не поддерживают. В Йорке в те времена только 1% женщин имел статус вольных горожанок. Женщины не занимали никаких общественно значимых позиций в гильдиях. В 1400-м году в том же Йорке был издан указ, согласно которому «ни одна женщина, независимо от ее статуса и положения, не может быть одной из нас, ткачей и портных, если она не получила для этого специального обучения и не прошла ученичество». В 1461-м году ткачи Бристоля протестовали против того, что женщины отнимают у них работу, в 1511-м простесты против работающих женщин прошли в Норвиче.

Хотя женщины крайне редко сами входили в гильдии, это не значит, что они не занимались ремеслами. Просто они работали в качестве членов семьи вместе со своими мужьями-ремесленниками. Например, известен случай, когда мастеру позволили взять двух учеников, а не разрешенного законом одного, потому, что он не был женат. А так и жены, и дочери, занимались тем ремеслом, которым занимались их семьи: и доспехи клепали, и седла делали, и обувь шили. Никакая работа не считалась «не женской».

Большинство гильдий не примало в свои ряды женщин, и даже запрещало челнам гильдии работать вместе с женщинами, если те не являются их женами или дочерьми, или семьей хозяина. Тем не менее, были случаи, когда женщина могла получить статус femme sole – если она была замужем и жила в Лондоне, Линкольне или Эксетере. Такая женщина становилась полностью ответственной за свой бизнес, включая его опасности: как жена не отвечала за долги мужа, так и femme sole несла полную ответственность за неудачи. Муж мог ей помочь, если на то было его желание, но не обязан.

Историкам известна автобиография Марджери Кемп, которую она надиктовала в 1438-м году, став членом престижного в Линне экономического органа св. Тринити. Она была дочерью человека, пять раз избиравшегося мэром города, поэтому средства у нее были для начала своего дела. В статусе femme sole она стала одной из самых успешных производителей эля, очень разбогатела.

Потом чередой пошли несчастья: было загублено несколько партий эля, убытки были огромны. Она спасает, что можно спасти, организовывает передвижную мельницу, но наталкивается на явный саботаж со стороны подкупленного слуги. Я не совсем поняла, почему в текстах русскоязычной Википедии говорится о шерсти. Генриетта Лейзер пишет про эль.

Марджери была замужней женщиной, но после такой череды несчастий она решила, в духе времени, что Бог наказал ее за тщеславие, и ушла в религию. Интересно, что будучи уже довольно известной религиозной писательницей, она, получив наследство, собрала кредиторов своего мужа, и публично заявила, что выплатит его долги, если он освободит ее от необходимости исполнять супружеский долг. Судя по всему, договорились.