Отправлено: 15.09.14 10:21. Заголовок: На фелуке "Молния"

- А что там в бочках? Портвейн? Отлично, мы не умрём от жажды, - с этими словами Портос растянулся на единственном в каюте подобии кровати и... захрапел. Остальные растерянно огляделись - в крошечном помещении едва ли можно было уместиться всем, пусть даже на полу. Ну что ж, господа - лёжа, слуги - сидя.

После всех пережитых волнений, казалось, некому больше и вспоминать о соблазнительном содержании бочек. Уже через несколько минут господа спали, а слуги пытались разрешить сразу несколько неразрешимых задач: как разместиться втроём на оставшихся четырёх квадратных футах, как пожевать так, чтобы чавканьем не обеспокоить господ, как защититься от "ночной свежести", настойчиво о себе напоминающей...

Возникла и ещё одна проблема, о которой не принято говорить вслух: Мушкетон давно уже подозрительно пыхтел и сопел, и наконец разомкнул уста с нерешительностью, совершенно ему не свойственной:
- Вроде, мы тут всё осмотрели... отхожего никто не видел?
- На судёнышке с четырьмя матросами? - пожал плечами Блезуа, - что это, трёхмачтовая шхуна, что ли? За борт!
- О-о-о! Все же всё видят! Ну ладно, вы отвернётесь, а англичане? Вахтённый, рулевой?
Д*Артаньян что-то проворчал, не открывая глаз, и все трое замерли - неужели сейчас получат на орехи? Но нет, не проснулся.
- В окно, - лаконично шепнул Гримо, и тут же понял, что сморозил глупость: пробраться к иллюминатору можно было только по распластанным телам господ, а а дотянуться - только встав на живот господина дю Валлона, де Брасье, де Пьерфона. А Мушкетон, хотя и скорее друг, чем слуга, таких вольностей всё же никогда себе не позволял!

Поняв, что подремать ему здесь не дадут, Гримо поднял кусок войлока, прикрывающий лаз в трюм, и исчез в этой дыре, как в пасти зверя. Как ни тесен трюм фелуки, а всё ж можно хоть посидеть на бочках. А то и прилечь за бочками.

Во мраке трюма было так хорошо, так тихо и покойно! Ни тебе невольных попутчиков, ни недрёманного ока личного божества - господина графа. Самое время полежать на мерно покачивающихся досках, посмотреть в темноту, подумать о своей жизни...

Шаги... сет факела... двое, закутанные в плащи...
Гримо скорчился за бочками, боясь не то, что шелохнуться - вздохнуть!
Эти двое что-то говорили, но так как английский язык - ни что иное, как искалеченный французский... ухитриться надо искалечить настолько, чтобы добрый католик понял одно-единственное слово: "полночь"! И едва это было произнесено, склянки пробили три четверти... значит, через четверть часа. А что они замышляют сделать через четверть часа?! Зачем вытаскивают из бочки затычку и вставляют кусок верёвки? И что это за портвейн, который не выливается?! Все сомнения отпали, когда один из собеседников повернулся - и факел вырвал из тьмы знакомые черты! Гримо чуть не вскрикнул, дёрнулся, но кто станет обращать внимание на шорох в трюме? Крысы...

Когда, наконец, Гримо снова появился в каюте - бледный, трясущийся, с синеватым порохом в кулаке, самообладание сохранил один Мушкетон. Сразу оценив обстановку, он сказал кратко и веско:
- Никого не будите. Это дело я беру на себя.
- Осталось минут десять...
- Мне более, чем достаточно!
- Ну не перебьём же мы их! А вот господа могли бы... - Блезуа произнёс это с надеждой. Гримо при этих словах нервно зачесался: бока сами вспомнили, как он однажды нарушил сон своего господина...

Не сказав больше ни слова, не вдаваясь ни в какие объяснения, Мушкетон протиснулся в узкий лаз, без труда нашёл бочку со шнуром... И всё, что услышали друзья - это журчание струи, сравнимое с горным потоком, сопровождаемое не просто вздохом - целым стоном облегчения! Ах, как лоснилась довольством круглая физиономия Мушкетона, когда он вернулся в каюту и от души обнял Гримо и Блезуа! И как все трое зажимали себе рты, чтобы не рассмеяться, когда дверца каюты приоткрылась, и тот, кто стоял за дверью, не услышал ничего подозрительного, только храп да сопение господ!

И вот уже шипит фитиль, а каблуки поджигателя стучат по трапу, по палубе...

- Всё! Они уже в шлюпке! - торжествующе шепчет Мушкетон. Блезуа, не выдержав, бросается в трюм, и радостно вскрикивает:
- Погасло!
- А когда я кого подводил?! - почти обижается Мушкетон.

***

Шлюпка посреди зимнего Ла Манша - не самое уютное место на свете, но четверо гребцов довольны уже тем, что берег недалеко - отчётливо видны огни Гринвича.
Грослоу доволен своей предусмотрительностью - свернул под банку одеяло. Выспится не хуже, чем дома!
И только капитан Мордаунт провожает удаляющуюся фелуку взглядом, полным отчаяния:
- Боже, боже, почему ты меня оставил...
От цели, от мечты его отделяли секунды! Что, ну что могло произойти? Почему убийцы - живы?!

Вдруг Грослоу хлопнул его по плечу и расхохотался:
- Смотрите, смотрите!
Что открылось взгляду моряка, что такое, незаметное простому смертному?! Чёрные волны, белая луна да судёнышко, уносящее к жизни тех, кто и жить - то недостоин...
- Правда, не видите? Сейчас поймёте! Это же такой повод выпить!
С этими словами Грослоу вытащил заботливо припрятанные бутылки:
- Сейчас, сейчас... готов спорить, никто из них не управлял и лодкой...
Ещё две - три минуты напряжённого ожидания, и стало очевидно: кораблик потерял управление! Словно в ритме странного медленного танца он выписывал замысловатые пируэты, медленно но верно приближаясь к невысоким скалам, поднимающимся чёрными силуэтами из чёрной воды. Но самое забавное - судёнышко повернулось к Франции задом, а к Англии - передом!
- Если не налетят на рифы, то могут оказаться в Англии раньше нас... Поторопимся, встретим!